Непростые сказки
17.05.2024
— Довелось мне вчера побывать на премьере моноспектакля «Солдатские сказки». Чистый восторг и море положительных эмоций! Далёкие звуки канонады, беспокоящий пулемётный огонь и мертвенный свет осветительных ракет. В этом светозвуковом сопровождении забываешь, что всё перед тобой — декорации. Маскировочные сети, валяющиеся снарядные гильзы, солдатский сидор. Ты там, на переднем крае, в окопах Первой мировой. Скатывающийся в блиндаж под звуки разрывов солдат воспринимается как обыденность. А когда он начинает рассказывать… Нет больше зрителя и нет актёра. Есть только великолепное мастерство и завораживающее волшебство театра, — так описал свои впечатления зритель Иван Полуляшный.
🖍И смех, и слёзы
Моноспектакль «Солдатские сказки» состоит из трёх рассказов: «Корнет-лунатик», «Кабы я был царём» и «Антошина беда». Все они про солдат, про их пытливый ум и ситуации, когда солдатская хитрость и пронырливость спасают да выручают. Всяких разных метких выражений, пословиц, прибауток, намеков очень много. Стилизация под народную речь может показаться поначалу непривычной, но искромётный, слегка грубоватый юмор быстро помогает привыкнуть к манере рассказа. Ну, на то они и солдатские сказки, не для кисейных барышень. В какие только смешные жизненные ситуации не попадают солдаты! А выход из них забавен и описан так, что без улыбки, а то и без смешка, просто невозможно слушать. А потом — раз! — и глотаешь непрошенные слезы. Это не детские сказки на ночь, это истории человека, который живет, не зная, будет у него завтра или нет.
Саша Черный, он же Александр Михайлович Гликберг, сам прошел Первую мировую и видел все, так сказать, «в прямом эфире». В моноспектакле «Солдатские сказки», в исполнении ведущего мастера сцены Старооскольского театра для детей и молодёжи им. Б.И. Равенских Сергея Лысенко, три рассказа – это три состояния солдата на войне. Вот он впервые появляется над окопом под канонаду орудий, буквально скатывается в блиндаж и начинает рассказывать свои истории. Во второй сцене герой рассуждает, что было бы, если б он был царем. Он уже потерял половину солдатского обмундирования, на нём нательная рубаха и форменные штаны, голова перебинтована. Ну чем не корона – окровавленная повязка, чем маскировочная сетка – не мантия? В третьем рассказе о солдатских душах герой появляется уже в исподнем, мы понимаем, что он убит и свою последнюю сказку рассказывает нам с того света. Все эти перемены в состоянии героя чутко чувствует зритель. Поэтому в зале то хохот, то шмыганье носов.
🖍Мечты и желания
Наш разговор состоялся сразу после спектакля.
— Ты будешь разговаривать как Сергей Лысенко или как персонаж произведения Саши Черного?
— Нет, конечно. Мы же артисты, мы должны выходить из роли. Так что я — Сергей, Сережа.
— Момент выхода из образа — как это происходит?
— Ты сейчас видела, как я после спектакля убирал декорации и реквизит. Вот это и был выход из образа. Булат Окуджава признавался: «Как только мне говорят, что я гений, я иду мыть посуду». Мы артисты, и я 36 лет на сцене. Что ж теперь, ходить, сдвинув корону набок? Это часть профессии — вошел в образ, вышел из образа, пошел домой.
— Сегодня прошел третий спектакль. Есть примета — третий спектакль самый сложный.
— Нет, самый сложный и непредсказуемый — это второй спектакль. Премьера у тебя идет на адреналине, а на втором ты ждешь той же реакции, которая была на премьере. И немного расслабляешься. А зритель пришел другой и дал другой отклик. У кого-то в зале зуб болит и уже реакция зала будет не такая. Театр — это же не кино. В нем есть удивительная возможность каждый раз что-то пробовать, что-то менять, и для артиста это счастье. Я считаю, что все три спектакля «Солдатские сказки» прошли хорошо. Возможно, это за счет того, что зал крошечный. И ты играешь совсем рядом со зрителем, что называется, на коленках. И здесь уже не соврешь.
— А для тебя что сложнее — играть вот так, на расстоянии вытянутой руки, или на большой сцене?
— Сложнее, когда ты не понимаешь, что ты играешь. А если тебе нравится материал, то тут уже не имеет значения, далеко сидит зритель или близко. Вот такой спектакль, как «Солдатские сказки», вряд ли будет держать в напряжении большой зал на 1000 мест. Это камерный спектакль. Опять же, тема военная, болезненная. На большой зал мы его пока не пробовали. Сейчас подали заявку на фестиваль моноспектаклей в Екатеринбурге. Если звезды сойдутся и нас возьмут, то поедем и посмотрим, как оно пойдет на большом зале. Хорошо, что спектакль есть, спектакль живет, находит своего зрителя и отклик. Ты не уходишь со сцены под аплодисменты собственных подошв. Люди переживают. Их цепляет. Сама же видела сегодня женщину, которая в слезах дождалась меня после спектакля, чтобы сказать о том, что она чувствует после просмотра.
— Сергей, ты же не из актерской семьи, так?
— Да, мои родители далеки от сцены.
— А как севастопольскому мальчику вдруг в голову приходит: я хочу быть актером?
— Не знаю. Это медицина не может объяснить. Захотелось! И хорошо, что это получилось.
— А помнишь, когда сам в первый раз оказался в театре?
— Помню! Я учился в школе в Севастополе. Мы на елку пришли в театр Луначарского. Это, извините, не облезлый клуб с ватной бородой Деда Мороза. Ты приходишь в роскошный театр Луначарского, который построен в стиле сталинского ампира, с коринфскими колоннами. Ты туда попадаешь, и тебя это великолепие просто пришибает. Мы смотрели «Пиратские сказки», там по залу бегают настоящие пираты с настоящими мушкетами и ты даже можешь дотронуться до них. Неизгладимое впечатление! А на следующий раз ты приходишь и видишь «этого дядю», но дядя уже не пират, а, например, робот. И ты понимаешь, какая у людей жизнь интересная. Он сегодня может быть одним, а завтра — другим. Потом в школе участвовал во всех творческих конкурсах. Получается, не получается, первый успех, первая неудача, это ведь там проверяется. Проснуться и сказать: «Я буду актером!» — мало. У меня была поддержка со стороны родителей, сестры. Они говорили: «Ты хорошо подумай, но если очень хочешь, то 15 лет будем помогать, а потом уже сам плавай, ты этого хотел.
— Тебе нравится то, чем ты занимаешься?
— Когда не нравится, лучше не работать, не заниматься тем, что не нравится, какие бы деньги это ни приносило. Иначе будешь богатый и обозленный. А если еще бедный и обозленный, то это вообще получается страшный коктейль. У кого-то это идет, что называется, «супротив всему». Люди заканчивают строительные, медицинские институты, потом идут в артисты. Есть масса примеров. У меня была поддержка со стороны всех. Сестра меня поддерживала всегда. А дядька сказал: «Был бы ты хорошим электриком, я бы тебе руку пожал, а так…Что ты из себя представляешь?» Это тоже поддержка, хоть и со знаком минус. Семья, моя жена меня всегда поддерживают. Если мы семья, то и занимаемся сообща всем. Жена сейчас и как администратор, и как продавец билетов, и как рекламный менеджер, и как муза. Я же ленивый, как многие творческие люди. Можно ничего не делать, можно сделать и положить на полку, можно пить водку и доказывать, что меня — гениального — не признают. А можно рискнуть и попробовать. Вот, попробовали. Вроде получилось, вроде неплохо.
— Помню период, когда в нашем театре были пустые места. А теперь купить билет – великая удача.
— А когда зал был облезлый, то и мало кто туда ходил. Помню, на сцене «Горняка» шел спектакль про Пушкина. В зале 8 человек и на сцене 40. А потом на обновленной сцене в театре играем тот же спектакль и не протолкнуться. Чудеса? Стало модно, престижно. И это хорошо, это правильно. Сейчас нас часто ругают, что проблемно купить билеты. Если бы во времена Высоцкого были соцсети, то тоже писали: «Что такое, мы не можем купить билеты на Таганку, жжем ночью костры, стоим в очередях!» Лучше пусть так, чем когда пустой зал. Конечно, можно сказать, зачем столько денег «вбухивать» на содержание театра. Но сейчас видим, что да, деньги вложили не зря и люди ходят, покупают билеты.
— А мечта есть?
— Мечта? Конечно! Например, летать без самолета. Есть мечта, чтобы все жили по-человечески. Мечта — это то, что не исполняется. А все остальное — желания. У меня есть три моноспектакля. И было бы замечательно, если бы их все можно было бы показать на этой камерной сцене. Сейчас здесь рождается новый оскольский камерный театр на 45 мест. Это совсем другой формат общения. Есть спектакли, которые на сцене театра не окупаются. А здесь они к месту. Моноспектакли ведь самое сложное. Это высший пилотаж. Это же не только освоить «кирпич текста», его еще надо освоить так, чтобы ты купался в тексте, как будто это ты сейчас на ходу придумываешь, просто по-дружески рассказываешь. Хочется, очень хочется, чтобы была такая возможность!
Марина ЯСКОРСКАЯ
Комментариев пока нет.
Оставьте комментарий. Комментарий будет опубликован после проверки модератором. Это займет некоторое время.
